07 августа. Изба на ручье ниже Тюленьги — стоянка у переката в 1,4 км. ниже устья Шиленьги. Новые приключения «Флинта».
Ну, что с нами не делай, но со стоянки стабильно выходим пол-двенадцатого (11.32). В 14.15 остановились у отметки 47, где-когда-то был тригонометрический знак. Отметка находится в вершине направленной строго на север излучины, и река в этом месте поворачивает на 180 градусов. Залезли наверх и сфотографировались. Это, конечно, не Писаный камень, но все же самая высокая точка пути над уровнем реки. Надо сказать, что дальше, на левом берегу, был косогор не намного ниже этого, и вид с него был лучше — его не закрывали ели. Но забираться на него было уже лень.
За отм.47 начались пороги Семики. Первый из них обе лодки прошли без проблем, а на втором сначала «Наутилус» сел на камни, потом его примеру последовал «Флинт». В процессе борьбы с камнями на этих порогах он потерял половину лопасти одного весла и небольшой кусок лопасти другого.
Каа на повороте при прохождении переката “не справился с управлением” и воткнулся веслом между камней, половина лопасти была откушена мгновенно, а где и как была утрачена 1/8 от лопасти на другом весле, мы даже не заметили, настолько адреналиновым получилось прохождение переката.
Также на этом перекате мы мёртво сели на широком участке с мелкими камнями, где речка широко разлилась и глубина не превышала несколько сантиметров. Каа “спешился” и встал на камень, я лихорадочно метался по лодке, меняя ее центр тяжести, чтобы сойти с мели. Когда это удалось, лодку резко понесло течением и Каа едва успел запрыгнуть обратно.
Епи
После Семиков по берегам стали попадаться выходы белой породы, то желтоватой, то чисто белой, как рафинад (известняк и доломит?).
В 16.35, когда «Наутилус» проходил пор.Фетюки, от «Флинта» поступил сигнал SOS. «Поступает забортная вода, тонем, нужна помощь, ждите нас». Озадаченные Макс и Z стали на якорь и принялись гадать, что же теперь стряслось. Только бы не дыра в баллоне! Когда через 15 мин. на горизонте показался «Флинт», стало ясно, что баллоны целы, но Епи из капитана переквалифицировался в машиниста трюмной помпы и обрезанной бутылкой вычерпывает воду по литру в 3 секунды. Пробоина ниже ватерлинии. Для облегчения веса аварийного судна на «Наутилус» перегрузили три сумки с продуктами и барахлом, что, надо сказать, не сильно помогло. Поскольку берега, при всей своей красоте, для высадки были непригодны, «Наутилус» полным ходом пошел вперед на поиск стоянки.
Во всем виновата белая известковая порода
Обычные камни, находясь в реке, со временем окатываются течением и не имеют острых граней. Когда «Флинт» садился на мель на подобные камни, максимум, что могло произойти – это небольшое по площади протирание верхнего слоя ПВХ, там где жёсткое дно «Флинта» соприкасалось с камнем.
В данном же случае мы столкнулись со свежей осыпью известняка, большие глыбы на берегу рассыпались до размеров крупного щебня c острыми как бритва краями, и однажды мы проехались по этой острой осыпи днищем, результат был мгновенным, вода прибывала с пугающей скоростью, я немедленно приступил к отчерпыванию, которое без перерывов продолжалось несколько часов
Епи
Версия Каа:
До самой высокой точки маршрута дошли без происшествий, хотя количество перекатов резко возросло. После отметки 47 перекаты пошли в несколько уровней, практически за каждым поворотом. Сложность их прохождения всё возрастала. «Флинт» достаточно тяжёл, поэтому для облегчения нагрузки на жёсткое дно лодки Епи в момент проскакивания между камнями становился коленями на сиденье. Благо родные сиденья «Флинта» были давно забракованы, и к походу Епи были подготовлены две добротные сидушки из доски-сороковки. Как оказалось, совершенно не зря. На паре перекатов, когда мы, не успев правильно оценить расположение камней, садились на мель, именно эти сиденья использовались в качестве рычагов, чтобы оттолкнуться от скользких камней и сняться с мели. Единственным недостатком сидений было то, что любитель комфорта Епи наклеил на доски для удобства седалища несколько слоёв полиуретана, использовав для этого некий клей. Избежать попаданий сидений в воду не удалось, а после пары утоплений клей размок и полиуретан отвалился. Отвалился, так отвалился, но оставшийся на доске клей тут же перекочевал ко мне на пятую точку. И воспоминания о походе в виде въевшегося в штаны белого клея остались даже после неоднократных стирок.
В один из драматичных проходов очередного переката было потеряно больше половины лопасти правого весла. Приходится взять за это вину на себя, – Епи всегда командовал: «Не загребай». Остаётся только оправдываться, что момент был и правда ответственный, следовало немедленно изменить курс несущегося по перекату тяжеленного «Флинта», и именно тут под небольшим слоем бурлящей воды оказалась злополучная щель между двумя камнями, куда лопасть весла и угодила.
На другом перекате капитан слегка просчитался и полетел со своей коленопреклоненной позиции на мостике прямо на своего матроса, когда со всего размаху «Флинт» напоролся на камень. Мои впечатления от этого просто незабываемы. Казалось, план по приключениями на целый день перевыполнен. Сюрприз был преподнесён неожиданно, и даже не сразу был обнаружен. Все пороги представляли собой перекаты, с торчащими тут и там большими и поменьше камнями, окатанными водой и покрытыми водяным мхом. Только в одном единственном месте на маршруте перекат представляя собой рассыпанную по широкому руслу горную породу из мелких фракций с весьма острыми краями. Даже показалось, что это искусственный брод, с подсыпанным щебнем, — только стена непроходимого леса по обоим берегам подтверждала естественность происхождения этой природной аномалии. Именно здесь мы и проехались днищем «Флинта» с далеко идущими последствиями. Проехались, увы, не первый раз за этот день, и далеко не последний, поэтому особенно ничем это не отметили (разве что громогласным неблагозвучным комментарием Епи). Только через некоторое время капитан Епи обратил внимание на прибывающую под ноги воду, а я явственно заметил под правой рукой (по левому борту) небольшой, выбивающийся из под жёсткого днища ручеёк. В очередной раз Епи пришлось забыть о рыбалке и остаток дня провести, не разгибаясь, постоянно отчерпывая поступающую воду. Мне же пришлось налечь на вёсла, что из-за потери лопасти стало той ещё задачей. Все шикарные основные виды выступающей белой породы были нами по объективной причине пропущены без надлежащего документирования фотографиями. Отмечу специально – а чем собственно отчёрпываться? Хорошо, что на дне нашей лодки валялись несколько пустых пластиковых бутылок из-под выпитого горючего. Не сожженные в пламени костра, они выручили нас в этот день, и почтительно загружались на борт в дни последующие.
Каа
Несмотря на интенсивную греблю, все же удалось сделать фотографии белых скал, а на спокойных плесах между перекатами поймать несколько щучек.
При подходе к устью Липовки навигатор запищал, уведомляя о том, что надо приступать к визуальному поиску стоянки по правому берегу. Эта стоянка описана по меньшей мере в двух отчетах, вот только ее месторасположение указано, мягко выражаясь, не точно — «5 км. ниже р.Кузега» (по реке или по прямой?), «на первом ручье справа после Пашуков», при этом от берега до избы то ли 400 метров, то ли 800. Начали лениво поглядывать на правый берег, но ничего похожего на тропу не нашли, увидели только кол, вбитый в берег у воды — видимо, отсюда эта тропа и начиналась. Должного упорства в поиске этой самой тропы экипаж «Наутилуса» не проявил: во-первых, было непонятно, есть ли там стоянка прямо у берега, довольно-таки крутого, или придется тащить «Флинта» не пойми куда, во-вторых, встреченные ранее рыбаки сказали Z, что «у Шиленьги тоже есть изба». Да и вообще решили, что в таком «стратегическом пункте» — устьях Шиленьги и Шуды хоть что-то должно быть.
В 19.25 «Наутилус» прибыл на место и начались метания в поисках «избы у Шиленьги» или хотя бы просто стоянки. Z несколько раз высаживался на крутой берег, поднимал тучи комаров в метровой траве, но подходящего места на обеих берегах не нашел. На правый берег вообще было очень проблематично вылезти. На левом, ниже Шиленьги, в подходящем для высадки месте в кустах был обнаружен лодочный мотор и бензобак, но расположиться там было решительно негде. Выше устья по-видимому стоянка когда-то была, но уже несколько лет ее не использовали из-за крутизны берега — подняться можно, только цепляясь за траву. Кто-то развесил по окрестным кустам куски сарафана синего цвета. Может, так обозначили устье Шиленьги на время паводка? В саму реку далеко углубляться не стали — аварийное судно подъем бы не осилило. Возможно, что изба где-то там и была, и рыбаки нас не обманули, просто с их точки зрения — если идти под мотором — то она практически в устье?
Короче говоря, места, пригодного для ремонта «Флинта», не было. Пока первый экипаж метался в поисках стоянки, второй экипаж тоже подошел и приткнулся к берегу у места обнаружения мотора. После почти часа поисков было принято решение идти дальше.
Только «Наутилус» скрылся за поворотом реки, как по рации Епи сообщил, что «Каа нашел какой-то выход на берег с отпечатком медвежьей лапы и пошел его обследовать». Z был уверен, что он такого пропустить не мог, поэтому предположил, что это именно тот нависший выступ берега, где он сам и высаживался, а отпечаток его ботинка Каа принял за медвежий след (все так и оказалось, хотя следует отметить, что ботинки были самые обычные, отпечатки медвежьих лап, коровьих копыт и пр. они не оставляют). Еще через несколько минут поступило сообщение, что при возвращении злополучный выступ «с медвежьим следом» обвалился, и следопыт совершил традиционное вечернее омовение, не снимая одежды.
Усталость дала о себе знать нервозностью. Именно нервной усталостью можно объяснить, что я столь нерасчётливо решил обследовать берег. Хотя ушёл в воду я всего лишь по колено, расстроен был неимоверно. Пришлось вылить воду из обуви, снять носки и надеть ботинки на босу ногу. Благо стоянка была найдена всего лишь спустя полчаса, ещё даже заметно не стемнело, и не похолодало».
Каа
Уже стали беспокоится, как бы не повторилась ночевка на косогоре, но через 20 мин. стоянка была найдена на каменистой излучине на правом берегу в 1,4 км. ниже устья Шиленьги, перед перекатом. Хотя проехать мимо, по нашему мнению, невозможно, на всякий случай даем координаты — 63о 45′ 41,22» сш 42о 14′ 44,99» вд. По всему видно, что стоянкой пользуются часто. Судя по состоянию обнаруженных в кустах щучьих голов, последний раз на ней ночевали за 2-3 дня до нас.
На стоянке также присутствует «второй ярус» — метрах в 30 от берега начинается подъем и тропинка выводит в боровой лес, заросший симпатичным зеленым мхом. Судя по следам, люди здесь также ночуют, но мы предпочли остаться на берегу, чтобы не тащить лодки, быть поближе к воде, а также потому, что лес продувается достаточно плохо и тучи кровожадных комаров здесь обеспечены.
Вытащили «Флинта», перевернули его и обнаружили в носовой части вдоль левого стрингера рваную дыру длиной сантиметров 15 — придется клеиться. Промокший Каа переоделся в сухое и щеголял по стоянке в рейтузах и шлепанцах, одетых на толстый шерстяной носок. Ботинки сохли у костра и делали это очень неохотно.
Армейские ботинки с высокими берцами из яловой кожи, выпускавшиеся в 90-х и в начале 00-х годов, очень хорошо себя зарекомендовали в походе. Только желательно иметь для них гидрофобную смазку – кожа вбирает в себя влагу откуда только возможно. Стельки из толстого российского войлока – весьма удачный аксессуар для этих ботинок, существенно повышающий комфорт при носке. На язвительные замечания, что войлок плохо сохнет, могу ответить – можно иметь запасную, сухую пару стелек (практически ничего не стоят). Войлочные стельки сохнут у костра не дольше ботинок.
Каа
На ужин соорудили суп с остатками сублимированного мяса, всю рыбу запекли в фольге, а на гарнир развели сухое пюре. Ужин затянулся до часу ночи. Гурманствующий Каа почему-то все время отказывался от сухого пюре, возможно на Дальнем Востоке это табу 
(«в дошираке химикалий нажористее» — Каа)
За день прошли 27,5 км за 9 ч. 09 мин.